Я

Бабушкин рецепт штруделя — это тоже семейная реликвия

Я – это я, Татьяна Цирульская (многие знают меня как Татьяну Орел). Журналист. В прошлом — автор телепроекта «Верю, люблю, надеюсь» (телеканал «КРТ», Украина), который помог отыскать друг друга множеству людей в разных странах мира.

Мне также довелось работать в украинском интернет-издании «ГОРДОН» и международном еженедельнике «Бульвар Гордона»

Героями моих интервью кто только ни бывал — артисты, писатели, политики, общественные деятели, родные и друзья знаменитостей, исторических персон. Убеждена в том, что скучных собеседников не бывает. Самые «живые» и интересные темы любого интервью – воспоминания из детства и семья.

Я всегда мечтала о том, чтобы за одним столом собрались все-все, кто имеет отношение к нашей семье. И чтобы стол этот стоял не в обычной советской квартире, где, тесно прижавшись друг к другу, могли уместиться человек двадцать, не больше, а вдоль длинного-предлинного бульвара Пушкина в моем родном Донецке. Тогда еще это был мой город. И мой бульвар…

Это даже не мечта была, а фантазия. Потому что собрать всех родных, о которых не известно вообще ничего — ни адресов, ни имен-фамилий, — просто нереально.

Моя семья

Знаю, что одну мою прабабушку, по маминой линии, звали Устинья Лысенко, прадеда – Севастьян Юриков. Другая прабабушка – Ксения, прадед – Яков Потапов, из курских крестьян. Обе семьи жили на шахтерском руднике Щербиновка (сегодня – город Торецк), в Донбассе.

Дед моего папы – Илья Красик (на снимке. как и положено главе семьи. он в центре), 16-летним мальчиком приехал в Юзовку (так раньше назывался Донецк) из деревни Славянка Екатеринославской губернии. Старательно работал, понемногу богател, со временем открыл свое дело, и не одно, построил дом в самом центре Донецка. А в жены взял белошвейку Марию Морозову — мою прабабушку (на снимке она рядом с Ильей Красиком)

Другой мой прадед по папиной линии – Борис Цирульский, перебрался в донбасский город Енакиево из Гуляй-Поля (ныне —  Запорожская область) вместе со своими девятью, или даже одиннадцатью детьми. Он был хорошим часовщиком, и, может, именно от него в наследство мне досталось особенно уважительное отношение к часам.

Моя бабушка, мамина мама, Анна Потапова (урожденная Юрикова) — из бедной шахтерской семьи. Но природа наградила ее сильным характером и аристократическим вкусом.

 Мой дедушка, Александр Потапов, – удивительно порядочный человек с тонкой душой, начинал шахтерскую свою биографию с вагонетки на Щербиновском руднике. На пенсию ушел с должности начальника большого комбината «Артемуголь» (в Горловке). Первый инфаркт у него случился в 1971-м, после приема семей 26 погибших в аварии шахтеров на шахте Румянцева.

Бабушка Соня, папина мама (на снимке она справа)… Выросла в богатом доме, но стала женой красного комиссара Якова Цирульского. Он пришел в дом Красика, чтобы экспроприировать купеческие ценности — в пользу дела революции, конечно, — а ушел об руку с красивой, веселой Сонечкой. Ее можно понять: дед был интересным, по-мужски молчаливым и очень умным.

Со временем Яков Цирульский занял высокую должность в Нацбанке Украины в Харькове (в то время Харьков был украинской столице). Позже деда привлекали в качестве консультанта по громким финансовым уголовным делам. А у бабушки в старости было одно-единственное выходное платье… Жили они всегда скромно. И достойно.

Моя мама – красавица Неля. Неля Потапова. Ее внимание напрасно пытались завоевать сокурсники по Донецкому мединституту. Однажды, на студенческом вечере, познакомившись с папой, она навсегда стала его Музой – в творчестве и в жизни. Папа не только посвящал ей стихи (он был талантливым поэтом, писателем, журналистом), но и жил ради мамы.

Мой папа – Борис Цирульский, психотерапевт,  Доктор по призванию, человек большого такта. Он многим помог заново обрести себя, вытаскивая из душевных проблем с помощью слова. В том числе, и меня. Папины пациенты очень ему доверяли. Мне кажется, для врача это главное.

Репутацией своей семьи я горжусь.

У вас есть большой стол?

Вот, в общем-то, и все, что мне известно о моих недалеких предках. С кем-то из них мы пересеклись в этой жизни, когда я была еще совсем маленькой, кого-то видела лишь на фотографиях. Э-эх, сесть бы рядышком сейчас, чай с лимоном заварить и расспросить подробно обо всем — как жили, чему радовались, о чем тужили, что ели-пили, с кем воевали, с кем — дружили, кого куда разбросала судьба…

Мне все еще снится этот стол во всю длину нашего бульвара Пушкина. И сердце замирает всякий раз, когда вижу в кино многолюдное застолье, на котором все — свои. Наверное, это очень по-советски. Но такой пережиток прошлого я бы с радостью перенесла в сегодняшний день, перетащила бы «мышкой», словно медиафайл, из одной папки в другую.

Фрагмент из х/ф «По семейным обстоятельствам». Режиссер Алексей Коренев. В ролях: Лев Дуров и Марина Дюжева. 1977-ой год

Работая над телепроектом «Верю, люблю, надеюсь», я волей-неволей погружалась в тайны разных семей, в их истории. Люди обращались к нам в редакцию в надежде исправить собственные ошибки или же ошибки судьбы. Расставшись когда-то с близкими, переосмыслив многое, они мечтали снова их найти. И когда нам удавалось этим людям помочь, они говорили, что это самое главное событие в их жизни.

Но дело не только в зове крови. Семья – это нечто большее. Это наш мир, в котором мы кому-то нужны. Когда не отвеченные звонки заставляют кого-то мчаться ночью на другой конец города. Когда за одним столом хорошо и болтать, и молчать. Когда не смотришь на часы, и скорое расставание ощущаешь просто физически – где-то там, под ложечкой. Когда детский рисунок, прикнопленный к строгой офисной стене, излучает не меньше столько же тепла, чем электробатарея. Когда на выходе из дома, перед важной сделкой или экзаменом, мы три секунды смотрим с дедом глаза в глаза: «Иди, я с тобой. Все будет хорошо», — говорит дед со старой фотографии. И все получается!

Семья – это огромная ценность. А семейные ценности – это то, что помогает сохранить память о семье. Фамильный рецепт борща – это тоже семейная ценность. Как и реликвии, что хранятся в старинной шкатулке: пуговица с бабушкиного халата, в котором она переварила столько борщей и напекла три тысячи творожных булочек, бумажная резная снежинка из детства, что клеили на окна в предвкушении Нового Года, флешка с семейным видео, на котором все еще живы…

Хотя нет, наши близкие живы всегда – до тех пор, пока мы о них помним.

Семейные альбомы

К сожалению, мои семейные альбомы остались там, где сейчас идет война, — в оккупированном Донецке. Надеюсь, когда-нибудь я снова смогу их перелистать. Только вот когда? Если это случится, я непременно оцифрую самые важные снимки. Сделать это нужно было давным-давно… А пока публикую лишь те, что успела взять с собой.

Фото: http://infodon.org.ua

Где-то там, среди вечерних огней довоенного Донецка, светится и мое окно. Мы обязательно вернемся в свои дома. Вытрем пыль с абажуров, соберемся с родными за большим столом, выпьем чаю — с лимоном и не только, перелистаем семейные альбомы.  Я в это верю.